Старые «Епархиальные ведомости» так повествуют о начале существования Семинарии в Переяславе: старанием преосвященнаго епископа Переяславского и Бориспольского, кир Арсения Берла, в новосооруженных при архиерейском доме того же лета славяно-латинских училищах «зачаты учения: фара, инфима, грамматика, синтаксима, поэтика и риторика». Это зачатие учений послужило актом рождения Переяславско-Полтавской Семинарии, началом ея историческаго существования.
Основываясь на духовном регламенте, в котором, в числе дел епископа, указывается, между прочим, следующее: «вельми к исправлению Церкви полезно есть сие, чтоб всяк епископ имел в доме, или при доме своем школу для детей священнических, или и прочих, в надежду священства определённых», преосвящ. Арсений, ещё в начале 1737 г., собирал сведения о священнических и церковно-причетнических детях, обучающихся в Киевских училищах. Собравши эти сведения, преосвященный стал подготовлять все необходимое к открытию училища в своей епархии. Как постриженнник Киево-Печерской Лавры, не разрывавший с нею связи во всё последующее время, он нашел сочувствие к своему делу в тогдашнем настоятеле лавры, архимандрите Иларионе Негребецком, который вместе с братиею, «соблаговолил подарить на училища четыре хаты, будинки прозываемого Тамаринского, за речкою стоячия». Эти хаты были перевезены «со всей епархии выстаченными подводами», и из них при архиерейском доме, на земле, приобретённой у полковника Ивана Мировичка, выстроено здание для славяно-латинских училищ, иначе называемых «коллегиумом» и «семинариумом».
Приготовивши здание, преосвящ. Арсений стал заботиться о материальном обеспечении учителей и учеников семинариума. В духовном регламенте о материальном содержании школ архиерейских сказано: «от знатнейших в епархии монастырей брать всякого хлеба двадцатую долю, да от земель церковных, где суть, всякого же хлеба брать тридцатую долю. И на сколько бы человек стало хлеба онаго к пропитанию, и иным нуждам (одеяние не в числе), толикое бы число с потребными служительми было. А учителей довольствовал бы епископ кормом и денежною ругою из архиерейской казны». В таком же духе был издан указ и императрицей Анной Иоанновной от 3 декабря 1737 г. На основании этих законоположений, преосвященный сделал распоряжение по всем протопопиям епархии, чтобы составлены были комиссии из священнослужителей «постоянных, добросовестных и всякой веры годных» и чтобы эти комиссии объехали протопопии, и «всех приходов имеющияся церковныя земли пахатныя и прочия пожитки, с которых доходы собираются к церквам, со всяким обстоятельством и по самой сущой правде описали порядочно», а затем уже, с общаго согласия всех протопопов, составлено было «расположение», что именно и сколько (денег, пшеницы, ржи, гречихи, дров и проч.) нужно взимать от приходов и священнослужителей на содержание открываемого в Переяславе семинариума.
Подготовивши таким образом, всё необходимое, преосвящ. Арсений, собрал в новоустроенное училище из всей своей епархии священнических и причетнических сынов «искусных и удобных к научению славяно-латинскому», и 2 октября состоялось, «за Божиею помощию», открытие славяно-латинского коллегиума или семинариума. Кто был первым начальником этого коллегиума, сколько и какие были первые учителя, каков был первоначальный строй учебной и воспитательной жизни новооткрытой семинарии, а также какое именно число всех учеников собралось, - на всё это нет ответа в отысканных доселе исторических памятниках. Но так как сам основатель семинариума, преосвящ. Арсений, был воспитанник Киевской академии, так как он поддерживал связь с Киевом во всю свою жизнь и в 1743 г. выписывал из Киева же учителей для риторическаго и пиитическаго преподавания в своих училищах, так как, наконец, все семинарии, существующия в России, по словам знаменитаго нашего историка-богослова, высокопреосвященнаго Макария, «суть как бы копии, снятыя с древней Киевской академии», на что указал и Комитет для усовершенствования духовных училищ 1807 г. в своём докладе Государю Императору Александру I-му, то, на основании всего этого, за несомненное нужно признать, что и первым начальником, и первыми учителями Переяславской Семинарии были воспитанники Киевской академии (как и свидетельствует об этом высокопреосвящ. Макарий), а равным образом и самое устройство учебной и воспитательной частей в семинарии было такое же, какое существовало в тогдашней академии.
Таким образом Переяславскую Семинарию со стороны учебно-воспитательнаго строя и ея руководителей и наставников можно назвать родною дочерью Киевской академии, притом дочерью, во всём похожею на свою мать. Но, будучи дочерью, новооткрытая семинария не состояла первоначально ни в какой официально юридческой зависимости от академии, была епаршеской семинарией, всецело зависившей от местных преосвященных. В первое время Переяславская Семинария была не полная, именно она состояла из четырёх низших классов, или, по тогдашнему названию, школ: фары, инфимы, грамматики, синтаксимы, и двух средних, пиитики и риторики, а высшие классы, философский и богословский, открыты в ней после. Притом, эти классы были открываемы не один, а два раза, при различных обстоятельствах и разными. Вообще в жизни нашей Переяславской Семинарии, до преобразования по одному, общему для всех семинарий, плану в 1817 г., можно указать три периода: первый от 1738 до 1785 г., т.е., от начала ея существования до закрытия в ней философскаго и богословскаго классов и подчинения Киевской академии, произшедшаго вследствие временнаго закрытия самой епархии; второй - от 1785 до 1797 г., - период самый бедственный, когда по закрытии епархии, не стало высшаго непосредственнаго архипастырского надзора и попечения, и семинария переживала тяжкие годы; наконец, третий - от 1797 до 1817 г., когда, с восстановлением епархии, начались улучшения семинарии по всем частям.
Из этих периодов первый и второй известны очень мало: имеющияся сведения о них скудны, отрывочны, так что изобразить внешнюю и внутреннюю жизнь семинарии за это время можно только при помощи сравнений с жизнию Киевской академии. В 1803 году, по случаю преобразования губернского административного устройства, Семинария, пребывавшая в Переяславе, была переименована в Полтавскую. Впрочем, в уездном городе Полтавской губернии семинария находилась еще без малого 60 лет. В 1816-1817 годах была проведена реформа духовного образования. Она коснулась и Полтавской Семинарии. Летопись сообщает: Получив указ Св. Синода 10 декабря 1816 г., преосвященный епископ Мефодий сдал оный в консисторию для исполнения и представления ему с мнением, приказал при этом, чтоб «об успехе по сему (т.е. преобразованию духовно-учебных заведений епархии) доносит ему чрез две недели и в семинарское правление послать копию без замеделения». В рапорте консистории преосвященному от 17 генваря 1817 г. мнение ея «относительно преобразования и учреждения духовных училищ в Полтавской епархии» выражено таким образом: «поелику в указе Св. Синода сказано устроить на первый раз необходимое только число уездных училищ, и приходския училища устроить в равном количестве с уездными в одних местах под одним начальством, в Полтавской же епархии, по отдалённости места от Переяслава, необходимым почитается для облегчения духовенства, кроме что при семинарии, ещё и в губернском городе Полтаве училище; для того послать в здешнее семинарское правление указ с запросом, могут ли при семинарии помещены быть уездное и приходское училища, и что окажется донесть консистории немедленно. А между тем предписать указом Полтавскаго Крестовоздвиженскаго монастыря архимандриту Иосифу, что как уставом духовных уездных училищ отделения III, главы 1-й, в § 54-м сказано: ученики уездных училищ, преимущественно же бедные, помещаются для жительства в семинарском доме или монастыре, то чтобы заблаговременно изготовлены были на сей предмет незанятыя никем келии, которых, как консистории известно, в том монастыре имеется для помещения уезднаго и приходскаго училища довольно, сколько оных числом и в каком оныя ныне находятся положении, донести консистории со всевозможною скоростию». На указы консистории, посланные в семинарское правление и к архимандриту Иосифу, первое ответило, «что по количеству и расположению училищных камер настоящаго семинарскаго корпуса могут помещены быть в оном поветовое и приходское училища», а последний прислал на разсмотрение ея «описание праздных в Полтавском монастыре келий, требующих частию совершенной перестройки, частию же иждивительной починки». Но вторичный указ консистории архимандриту Иосифу, чтобы он «за учинением надлежащей сметы, во что оных порчей починка может обойтися, без дальнейшаго излишества прислал таковую смету в консисторию с первою почтою всенепременно», 23 февраля препровождена им при репорте «примерная смета», составленная «сведущими и добросовестными людьми по обозрении с ним и братиею монастыря пустых флигелей». Для приспособления под училище пустых монастырских помещений, «сведущие и добросовестные люди» исчислили расход в 5058 рублей, полагая «без всякого излишества» за 1000 кирпича с доставкою по 28 рублей, за 1000 драни с доставкою по 100 рублей, за сажень песку 10 руб. и т.д.
По представлении консисториею подробнаго доклада преосвященному о преобразовании семинарии и устроении в епархии духовных училищ, его преосвященство препроводил 20 марта «в Св. Синод по Комиссии духовных училищ» нижеследующее «доношение»: «Во исполнение указа из Св. Синода прошаго 1816 года ноября от 19 числа ко мне последовавшаго, о присылке в Св. Синод мнения, в разсуждении устроения в Полтавской епархии уездных и приходских училищ, и о доставлении нужных по сему предмету сведений, истребованы мною откуда следовало чрез посредство Полтавской духовной консистории все отсносящияся к тому справки, из коих усматривая, что в Полтавской епархии, в которой, кроме семинарии, нет никаких нижних учебных заведений, невозможно будет обойтись одним уездным и одним приходским при семинарии училищем; ибо 1-е корпус ея, так как прежде учение в ней простиралось только по риторику, и учеников было весьма умеренное число, устроен столь тесен, что ныне когда в оной ежегодно находится студентов и учеников от 600 до 700, едва могут они помещаться в классах, а особливо в низших, где некоторые из учеников по крайней тесноте принуждены стоять среди класса; если же ограничится устроением только при семинарии одного уезднаго и одного приходскаго училища, а число учеников при новом образовании, особенно в уездном и приходском училищах, по необходимости умножится, судя по тому, что в Полтавской епархии детей священно- и церковнослужительских, в семинарии не обучающихся, находится до 1000 таковых, кои непременно должны будут явиться в те училища, то в сем предположении к помещению их в оных классах откроется совершенная невозможность; и 2-е по пространству Полтавской епархии и по отдалённости многих поветов от епархиальнаго город Переяслава многие из священно- и церковнослужителей чрез доставление детей своих из дальних мест в семинарию принуждены употреблять в пути излишния значительныя издержки, а другие по недостаткам своим и вовсе уклоняются чрез то от образования детей своих учением. В разсуждении чего находя необходимым устроить в Полтавской епархии на первый раз, кроме уезднаго и приходскаго училищ при семинарии, и в другом каком-либо выгодном по местному положению городе особое уездное и приходское училища, и для сего избирая таковым губернский город Полтаву, где в разстоянии одной версты находится мужеский второклассный Крестовоздвиженский монастырь, довольный обширным строением, никем незанимаемым и весьма выгодным к помещении в нём тех училищ, истребовал я от тамошнаго настоятеля архимандрита Иосифа тому строению описание, который, представляя оное и показывая в нем способных к тому, но требующих некоторых нужных починок шесть праздных корпусов, присовокупил и учинённую им обще с братиею и добросовестными - сведущими людьми смету, по коей потребной на починку тех корпусов суммы показано 5058 рублей. - Все сии обстоятельства сообразивши, полагаю мнение: в сходство означеннаго от 19 ноября прошлаго 1816 года указа устроит на первый раз в двух городах Полтавской епархии уездныя и приходския училища в 1-м епархиальном городе Переяславе при семинарии, в которой классических комнат для тех училищ, достаточно будет, и во 2-м губернском городе Полтаве в тамошнем Крестовоздвиженском монастыре с тем, чтобы в новоучрежденныя училища дети священно- и церковнослужительския принимаемы были по удобности местнаго положения, - в Переяславе из 15 поветов, Полтавскую епархию составляющих: Переяславскаго, Золотоношскаго, Пирятинскаго, Лубенскаго, Лохвицкаго, Прилукскаго, Роменскаго и Гадячскаго, и в Полтаву из поветов: Полтавскаго, Константиноградскаго, Кременчугскаго, Кобелякскаго, Хорольскаго, Мигородскаго и Зеньковскаго; для каковых училищ и учители имеются способные и благонадёжные, которые могут иметь выгодныя квартиры - здесь при доме архиерейском, а в Полтаве - в означенном Крестовозвиженском монастыре». «Сверх сего долгом поставляю почительнейше доложить Св. Синоду: 1-е Полтавской семинарии ректор и богословии учитель, Лубенскаго второкласснаго Преображенскаго монастыря настоятель, архимандрит Ириней, по припадкам своим болезненным, к излечению коих не предвидится надежды, не может впредь оставаться с пользою в должностях по семинарии и настоятелем того монастыря; 2-е находящийся в здешней епархии на пребывании архимандрит Сильвестр и занимающийся в семинарии преподаванием герменевтики и церковной истории, по известной болезни своей, для обучения впредь по оным предметам, не может быть надёжен; 3-е семинарии префект, философии учитель протоиерей Иосиф Козачковский и риторики учитель 10 класса (чиновник) Семён Андрущенко, по долговременной, усердной и добропорядочной их службе, могут и впредь для семинарии быть благонадёжными и служить в ней с пользою; и 4-е нижних классов учители объявили согласие продолжать учительскую службу в уездных училищах. Для того всенижайше прошу св. правительствующаго Синода: 1-е определить в Полтавскую семинарию новаго ректора, а нынешнему ректору архимандриту Иренею, по неимению в здешней епархии праздных настоятельских мест, и потому что настоятельство означеннаго Лубенскаго монастыря соединено с должностию семинарии ректора, дать особе какое либо место по своему благоусмотрению; 2-е учителей - философии протоиерей Козачковскаго и риторики Андрущенка, по изъясненному их достоинству, утвердить в звании профессоров тех наук и перваго из них, по особенной способности и опытности в образовании юношества, назначить в должность инспектора семинарии и ректора уезднаго при оной училища, от коих и конспекты при сем прилагаются; 3-е определить профессоров а) на предметы: богословия, церковной и всеобщей истории и математики и б) на языки: еврейский, греческий, немецкий и французский; и 4-е если повелено будет открыть в Полтавском Крестовоздвиженском монастыре уездное и приходское училища, то настоятеля онаго архимандрита Иосифа утвердить в звании смотрителя уезднаго училища. - Все же сие предаю на благоразсмотрение Св. Синода и имею долг ожидать в разрешение на то указа».
По сему донесению преосвященнаго Мефодия прежде всего сделано было распоряжение об отпуске 5058 рублей на приспособление праздных построек Полтавскаго Крестовоздвиженскаго монастыря для помещения в них уезднаго и приходскаго училища. Комиссиею духовных училищ исходатайствовано Высочайшее дозволение на отпуск означенной суммы и о переводе оной в ведение Полтавскаго преосвященнаго поручено митрополиту Амвросию известить его, что им и учинено 27 мая 1817 г. По получении отношения от высокопреосвященнаго митрополита Новгородскаго, епископ Мефодий предписал консистории: «к архимандриту Полтавскаго монастыря послать при указе шнурозапечатанную книгу с предписанием, дабы он приняв немедленно из Полтавской казённой платы показанные 5058 рублей и записав в ту книгу приходом употреблял их согласно с назначением и экономическою бережливостию, показывая в книге расходы с росписками, а притом приступил бы как возможно поспешнее к починкам строений, предназначенных в оном монастыре для уезднаго и приходскаго училищ». Далее, приложенные к донесению преосвященнаго конспекты учителей Полтавской семинарии, Комиссиею духовных училищ препровождены были для разсмотрения в конференцию С.-Петербургской духовной академии. Последняя, исполнив данное ей поручение, донесла:
«1) Полтавской семинарии префекта протоиерея Козачковскаго конспект по классу философских наук есть порядочный состав понятий философии Волфианской. Сочинитель достаточно знает язык латинский. Учителем быть может; звание профессора заслужит, естьли приложит старание дополнить свои сведения новейшими открытиями в философии.
2) Той же семинарии учителя риторики Андрущенка конспект по классу словесных наук в порядке, и сочинитель учителем быть может».
Заключения Комиссии духовных училищ по донесению преосвященнаго Мефодия, сообщенныя ему митрополитом Амвросием выпискою из журналов ея от 30 мая и 24 июля, состояли в следующем:
«1) В Полтавской епархии, согласно представлению преосвященнаго, учредить два уездныя и два приходския училища - одне в Переяславе при семинарии, а другия в Полтаве при тамошнем Крестовоздвиженском монастыре.
2) Ректором и профессором богословских наук определяется С.-Петербургской академии бакалавр по части церковной истории иеромонах Кирилл.
3) Профессором церковной истории и греческаго языка магистр Ловагин.
4) Профессором истории всеобщей и российской и еврейскаго языка, старший кандидат Сипягин.
5) Протоиерея Козачковскаго и 10 класса Андрущенка утвердить - перваго профессором философских наук и инспектором семинарии, а втораго учителем словесности. В предписании по сему предмету поместеть, дабы упомянутый протоиерей приложил старание дополнить свои сведения новейшими открытиями в философии.
6) Определение учителей французскаго и немецкаго языков предоставляется местному начальству.
7) Ректорами уездных училищ быть - Переяславскаго - означенному Козачковскому, а Полтавскаго - Крестовоздвиженскаго монастыря архимандриту Иосифу.
Общия положения: учебный курс во всех училищах Киевскаго округа считать с будущаго сентября. Учеников семинарий, оканчивающих ныне учебный курс, уволить в епархиальное ведомство для определения на места, а неокончивших разместить по отделениям для слушания полнаго курса. Училищам Киевскаго округа состоят в ведении С.-Петербургскаго академическаго правления». Выписка сия препровождена была преосвященному Мефодию 11 августа, а 14 числа того же месяца последовал на имя преосвященных Киевскаго округа указ Св. Синода, «дабы они немедленно приступили к открытию семинарских правлений в новом виде и чтобы как они, так и семинарския правления по открытии семинарий в училищных делах руководствовались данными им уставами». Вместе с сим сообщалось преосвященным, что «до преобразования Киевской академии все училища Киевскаго округа будут состоять в ведомстве С.-Петербургскаго академическаго правления». Таким образом, в сентябре 1817 г. последовало преобразование Полтавской семинарии по новым уставам, составленными Комиссиею духовных училищ, а одновременно с ним открыты при ней уездное и приходское училища. Открытие же Полтавскаго уезднаго училища замедлилось до 7 генваря 1818 года (Дело 1816 года № 112).
В 1862 году Семинария была перенесена из уездного города Переяслава в губернский центр - Полтаву. Серьезная реформа была проведена в Полтавской Семинарии в 1876/1877 учебном году. Вернемся к хроникам:
После ревизии, произведённой в мае прошлаго года г. Член-ревизором Учебнаго Комитета при Святейшем Синоде, Коллежским Советником, С.И. Миропольским, Полтавская Семинария оканчивала последние дни своего непреобразованного состояния и с начала 1876/77 учебнаго года вступила в новый период своего бытия, - в состояние полнаго преобразования, согласно уставу православных духовных семинарий, Высочайше утверждённому 14 мая 1867 года.
1. Первому и самому ощутительному изменению на лучшее новопреобразованная Полтавская Семинария подверглась в учебной своей части. Здесь произошло, с одной стороны, вовсе распределение классов и соединенное с ним новое размещение учебных предметов, а с другой - новое число уроков в течение недели и связанное с ним изменение прежнего штата гг. преподавателей. а) До преобразования в Полтавской Семинарии были три отделения учащихся: низшее, среднее и высшее, с параллельными классами при каждом отделении, за исключением последняго пред преобразованием (1873/74-го) учебнаго года, когда в высшем отделении, по малочисленности его, параллельный класс был уже закрыт. В каждом из упомянутых трёх отделений воспитанники учились по два года.
- С прошлаго учебнаго года из трёх прежних отделений Семинарии образовано было шесть классов, с одногодичным курсом, как и в других учебных заведениях наших. При этом, так как воспитанников Полтавской Семинарии по штату положено 324, то по штату же при Полтавской Семинарии назначено быть параллельным отделениям при первых трёх классах, что и было в истекшем учебном году и остаётся доселе. С образованием шести классов, и учебные предметы распределены в Полтавской Семинарии с минувшаго учебнаго года, согласно требованиям устава преобразованных семинарий. Распределение это следующее: a) в 1-м классе преподаются: изъяснение Св. Писания (пятокнижия Моисеева), теория Словесности, всеобщая гражданская История (древняя), Алгебра, Греческий, Латинский, Немецкий и Французский языки; b) во II-м классе - изъяснение Св. Писания (исторических книг Ветхаго Завета), история Литературы, История общая и русская, Геометрия, Греческий, Латинский, Немецкий и Французский языки; c) в III-м классе - изъяснение Св. Писания (учительных книг Ветхаго Завета), Логика, История общая и русская, Тригонометрия, Пасхалия, Греческий, Латинский, Немецкий и Французский языки; d) в IV-м классе - изъяснение Св. Писания (пророческих книг Ветхаго Завета), Психология, Обзор философских учений, Физика, Космография, Греческий и Латинский языки; е) в V-м классе преподаются: изъяснение Св. Писания (Евангелий и книги Деяний), Основное Богословие, Литургика, Гомилетика, Церковная история, Педагогика и чтение Отцов на Греческом языке; f) в VI-м классе - изъяснение Св. Писания (послания Апостольския и Апокалипсис), Догматическое Богословие, Нравственное, Гомилетика, Практическое Руководство для пастырей, история Русской церкви, Педагогика и чтение Отцов на Греческом языке. Таким образом изъяснение Св. Писания и Греческий язык проходят чрез все классы Семинарии, история гражданская и новые языки чрез первые три класса, Физико-математическия науки и Латинский язык чрез первые четыре класса. При таком распределении предметов, первые четыре класса Семинарии образуют собою курс наук, так называемых, общеобразовательных, а старшие два класса - курс наук специально-богословских. Оканчивающие первый, т.е. общеобразовательный курс, пользуются всеми правилами окончивших курс средних учебных заведений Министерства Народнаго Просвещения и могут поступать (как поступали и доселе поступают) в университеты и другия высшия учебныя заведения, кроме духовных академий, для поступления в которыя непременно требуются пройти полный курс наук всех шести классов семинарии. Кроме упомянутых предметов, воспитанники Семинарии, поочерёдно, известными группами, под руководством особых преподавателей, обязаны, по новому уставу, заниматься в часы внеклассные церковным пением и гимнастикою. Первый из сих двух предметов преподавался в Полтавской Семинарии и в прошлом учебном году; последний - нет, по отсутствии общежития в Семинарии, приспособленных для гимнастики снарядов и помещений для оных. Уроки Гимнастики имеют открыться только в настоящем помещении Семинарии, в наступившем учебном году. Далее, воспитанники IV, V и VI классов изучившие один из двух новейших языков в первых трёх классах Семинарии, приглашаются, в виду особливой задачи и цели семинарскаго образования, к изучению и Еврейскаго языка, по свободному их желанию, также во вне-классное время, для чего и полагается по два урока в неделю. Наконец, нельзя не упомянуть, что воспитанники V и VI классов Семинарии, под руководством г.Преподавателя Педагогики, имеют ещё особыя весьма почтенныя занятия даже и в воскресные и праздничные дни. Разумеем воскресную при Семинарии школу. Школа эта открыта в генваре 1867 года. Средства ея по началу были весьма скудны, и если она и тогда уже делала довольно заметные успехи, то это надо приписать первее всего трудолюбию и энергии тогдашняго Инспектора Полтавской Семинарии и вместе преподавателя Педагогики, А. С. Шереметинскаго. С поступлением на кафедру Педагогики в 1867/68-м учебном году нынешняго Преподавателя этого предмета, Г. В. Истомина, деятельность в воскресной школе возрастала со временем, хотя желаемые успехи и затруднялись продолжавшеюся скудостью средств. Но и это последнее прискорбное обстоятельство устранено, наконец. Высокопреосвященное к делу народнаго образования нынешняго г. Министра Народнаго Просвещения и вместе Обер-Прокурора Святейшаго Синода, Графа Дмитрия Андреевича Толстаго, внушило ему заботу исходатайствования увеличения материальных средств воскресных при семинариях школ. Вследствие сего и наша воскресная школа с 1873 года получает ежегодно на свои учебныя нужды по 300 рублей. - Обучаются в школе не одни малолетние и юноши, но и люди возрастные и зрелые, большею частию из мещан и ремесленников г. Полтавы. Число учащихся колеблется под влиянием как условий домашней жизни самых учащихся, так и времён года. Цифры учеников воскресной школы нашей наименьшия 60-70, наибольшия 120-130. б) В прежних, до преобразования, духовных семинариях бывало по три урока в день в каждом классе. Так было и в Полтавской Семинарии, но не до года ея преобразования, а гораздо давнее. По ходатайству Архипастыря нашего, вследствие представления Правления Семинарии, принятаго им в особливо сочувственное внимание, в Полтавской Семинарии открыто по четыре урока в день, согласно уставу преобразованных семинарий, ещё в 1869 году, так что с этой стороны Семинария Полтавская могла считать себя преобразованною за 7 лет до года полнаго своего преобразования. Тем не менее, с увеличением числа классов в истекшем учебном году, с более широкою постановкою программ по разным предметам в семинариях преобразованных, потребовалось и открылось и в нашей новопреобразованной Семинарии гораздо большее число уроков в течении недели, нежели какое было у нас прежде. Так в запрошлом 1875/76-м учебном году в Полтавской Семинарии было только 120 уроков в неделю, а в прошлом, с преобразованием ея, 198 уроков, да сверх того 4 урока пения и 2 урока Еврейскаго языка, всего 204 урока в неделю. В наступившем учебном году к ним прибавятся 4 урока гимнастики, при чём всех уроков в неделю в Семинарии имеет быть 208. С таким увеличением числа уроков, и самый штат гг. Преподавателей увеличился в новопреобразованной Полтавской Семинарии по сравнению с прежним ея состоянием. Так, до преобразования ея, в ней было 13 штатных преподавателей, включая в это число и ректора с инспектором, бывших тогда и преподавателями, наряду с остальными своими сослуживцами. Теперь, по штатному положению, состоят при Семинарии: Ректор и Инспектор, 2 преподавателя св. Писания, 2 преподавателя Математики, 2 - Латинскаго языка, 3 - Греческаго, 1 - Словесности и Логики, 1 - Психологии, Обзора философских учений и Педагогики, 1 - Общей и Русской гражданской Истории, 1 - Общей и Русской церковной истории, 1 - Гомилетики, Литургики и Практического Руководства для пастырей, 1 - Богословий, - всего 17 лиц штатных. Сверх сего, в качестве вольнонаёмных, по соглашению с Правлением Семинарии, приглашаются из других учебных заведений: 2 преподавателя новейших языков, 1 - пения и 1 - гимнастики. Преподавание Еврейскаго языка поручается способному из евреев, исповедующих христианскую веру, а в случае неимения таковаго, кому либо из учителей Семинарии.
Многозначительною силою, условливающею успехи учебной деятельности как гг. преподавателей, так и воспитанников Семинарии, служат две библиотеки: а) собственно, так называемая, семинарская библиотека и б) ученическая библиотека. а) Первая из сих библиотек представляет собою состав книг по всем отделам семинарскаго курса наук на разных языках, а также и собрание разных духовных и светских периодических изданий. При крайней скудости средств, какими располагала прежде библиотека, состав и ценность ея не обещали быть значительными. На деле, однако, было не то. Библиотека Переяславской Семинарии пользовалась в старину репутацией одной из самых капитальных между библиотеками других южно-русских семинарий. Объясняется это тем, что блаженной и незабвенной памяти Архипастыря Переяславско-Полтавской Епархии нередко жертвовали в пользу библиотеки, как видно из сохранившихся доселе надписей на книгах, не скудною рукою, в названиях многих, иногда многотомных и ценных. Но мы неожиданно лишись значительной части этого духовнаго богатства. Пожар 1854 года, от котораго пострадал деревянный второй этаж (где хранилась библиотека) Переяславских семинарских зданий, причинил Семинарии величайшее, ничем доселе не поправимое, несчастие, отнявши у ней, как гласит молва, много книг и изданий, дорогих для нашего заведения. Библиотека семинарская сделалась скуднее с этих пор и трудно поправлялась. В настоящее время он имеет около 200 названий, в числе коих есть не мало многотомных, не говоря о журналах, составляющих значительный отдел библиотеки. С преобразованием Семинарии нашей, и для библиотеки ея настали лучшия времена, так как на содержание и приращение ея, вместе с физическим кабинетом, ассигнуется удовлетворительная для нас цифра - 400 рублей в год. При этом так называемой, фундаментальной библиотеки есть ещё два отдела, имеющие особенную важность собственно для воспитанников Семинарии. Это - библиотека безмездная и библиотека книг, назначаемых для продажи воспитанникам. Обе состоят из учебников и наиболее необходимых учебных пособий, разсылаемых ежегодно по семинариям из складов Хозяйственнаго Управления при Святейшем Синоде. Первая даёт учебники и пособия в даровое пользование всем тем воспитанникам, которые, по бедности своей, пользуются казённым содержанием; вторая имеет целию облегчить учебныя нужды и своекоштных воспитанников, продавая им учебники и пособия по самым удешевлённым ценам, какия само Хозяйственное Управление, при своих довольно значительных спросах и оборотах, выговаривает от книгопродавцев, или же и авторов непосредственно. б) Основание ученической при Полтавской Семинарии библиотеки относятся к началу 1864/65-го учебнаго года. Приступлено было к делу в надежде на добровльныя пожертвования от корпорации семинарской и некоторых лиц г. Полтавы. Действительно, при участии тогдашняго Ректора Семинарии, Архимандрита Серафима, и одного и из его сослуживцев-преподавателей, явилось несколько вкладов. Но их было так не много, что из них вышла весьма скудная библиотека, которая, быть может, так и зачахла бы и скоро прекратила своё существование, если б не поставил её на ноги неныешний наш Архипастырь. Осенью 64 года он выделил из собственной библиотеки около 500 книг (включая сюда и несколько журналов за несколько лет) по преимуществу богословскаго содержания и пожертвовал их в пользу ученической при Семинарии библиотеки. С этого времени дальнейшее плодотворное существование библиотеки было обезпечено. С генваря 65 года постановлено правилом приглашать к денежным пожертвованиям на библиотеку воспитанников семинарии, по явке их трижды в год из домов родителей и родственников. Но, при бедности большей части воспитанников, боры от таких пожертвований бывали не велики и никогда не превышали и полсотни рублей в год. С 72-го года, благодаря опять таки отеческому участию в нуждах Семинарии нашего Архипастыря, средства библиотеки значительно увеличены. Определением общеепархиального съезда духовенства в этом году положено от каждой церкви взносить на ученическую библиотеку по 25 копеек в год. доставленные таким образом через оо. благочинных деньги дают до 250 рублей. С пожертвованиями гг. преподавателей и воспитанников, всей суммы в пользу ученической библиотеки собирается до 300 рублей в год. - В настоящую пору в библиотеке насчитывается до 800 названий, из коих есть не мало многотомных, а иных и по нескольку экземпляров, если книги имеют близкое отношение к урокам и составляют важныя учебныя пособия. Ближайшее заведывание библиотекой возложено на семинарскую инспекцию. Выписка книг для ней, как и для фундаметальной библиотеки., бывает в установленные сроки, по рекомендации гг. преподавателей и по определениям Педагогическаго Собрания Правления Семинарии, утверждаемым Его Преосвященством.
2. Что касается воспитательной части, то и в этом отношении, как и в отношении учебном, Семинария подготовлялась к переходу в новое состояние за благовременно и постепенно, получивши, само собою, новыя лучшия средства к достижению своих целей только в состоянии преобразования. Ряд инструкций и правил, коими регулируется в Семинарии дело воспитания, выработан в духе новаго устава последовательно и теперь давно уже действует. Так, начиная ещё с ноября 1867 года, исправляющим ныне должность инспектора Семинарии вновь составлены, а впоследствии разновременно (до истекшаго учебнаго года) пересмотрены, исправлены и дополнены: инструкция Инспектору Семинарии, помощникам инспектора, надзирателю, правила поведения учеников и правила о дисциплинарных взысканиях с учащихся за проступки их. Но полное и всестороннее применение на практике всех правил и требований дисциплины, до преобразования Семинарии, встречало значительныя, а иногда и прямо неодолимыя заструднения. Помощниками Инспектора в Полтавской Семинарии, до преобразования ея, были по усмотрению и предположению начальства, три преподавателя, с вознаграждением в сто рублей в год каждому. Хотя не всегда и не у всех их них размер труда сообразовался с мерою вознаграждения, тем не менее, при отсутствии общежития своекоштных (каковых бывала всегда самая большая часть) воспитанников, деятельность гг. помощников далеко не могла достигать целей инспекции, удовлетворительно поставленной. С 1872 года, для лучшаго надзора за казеннокоштными воспитанниками назначен надзиратель, с жалованьем в 250 рублей в год из местно-епархиальных средств, с квартирою и отоплением при общежитии казённокоштных воспитанников. Но так как надзирателем бывал только окончивший курс Семинарии воспитанник, то и понятно, почему он не мог иметь ни надлежащей подготовки к немаловажному служению своему, ни большаго влияния на воспитанников - в целях инспекции семинарской. К началу истекшаго учебнаго года, когда Семинария Полтавская вступила в период преобразования, получено было благодетельное распоряжение высшаго духовно-учебнаго Начальства, по которому вакансии помощников инспекторов в семинариях положено замещать не только студентами духовных академий, прослушавшими трёхгодичный академический курс, но и лицами, имеющими учёную степень магистра или кандидата. В силу этого определения, в Полтавскую Семинарию, на две вакансии помощников инспектора, в самом начале истекшаго учебнаго года поступили два лица, окончившия полный академический курс, а именно: в августе прошедшаго года Студент Московской Духовной Академии, М. И. Базилевский, бывший пред тем целые полгода преподавателем истории в Петрозаводской Семинарии, а в Сентябре окончивший курс С.-Петербургской Духовной Академии, Студент Галкин, в Марте сего года выбывший для поступления на учебную службу по Министерству Народнаго Просвещения в Оренбургский округ. Вакансия его, свободная до конца прошлаго учебнаго года, теперь замещена также окончившим полный академический курс, Студентом Московской Академии, М. Н. Румянцовым, уже прибывшим на место своего назначения и вступившим в отправление своей должности. При деятельном участии в трудах инспекции семинарской таких лиц, свободных от преподавательских собственно обязанностей и специально посвящающих себя делу воспитания, есть полная надежда на то, что все требования новаго семинарскаго устава по части воспитательной найдут деятельное применение.
В 1918 году новая власть Полтавскую Семинарию закрыла.
С Полтавской Духовной семинарией связаны имена многих выдающихся церковных деятелей:
прославленных в лике святых:
обучался святитель Софроний (Кристалевский, +1771), епископ Иркутский,
обучался священномученик Серафим (Самойлович), архиепископ Угличский,
был инспектором священноисповедник Николай (Могилевский), митрополит Алма-Атинский,
преподавал священноисповедник Афанасий (Сахаров), епископ Ковровский;
иерархов:
обучался преосвященный епископ Екатеринославский Августин (Гуляницкий, +1892), проповедник, автор руководства по основному богословию,
был профессором преосвященный епископ Томский Агапит (Вознесенский, +1854),
преподавал преосвященный епископ Екатеринославский Алексий (Новоселов, +1880), магистр богословия,
обучался преосвященный архиепископ Астраханский Анастасий (Братановский, +1806), известный проповедник, автор гимна «Коль славен наш Господь в Сионе», главный участник составления проекта преобразования духовных школ на рубеже XVIII-XIX веков,
преподавал преосвященный архиепископ Кишиневский Антоний (Шокотов, +1871), магистр, профессор,
преподавал и был ректором преосвященный архиепископ Могилевский Варлаам (Шишацкий, +1823), деятель воссоединения униатов с Православием на Волыни,
был ректором Преосвященный архиепископ Астраханский Виталий (Борисов-Жегачев, +1841),
преподавал Преосвященный епископ Новомиргородский Далмат (Долгополов, +1883),
обучался преосвященный епископ Воронежский Епифаний (Саввич, +1825), впоследствии профессор, ректор Казанской Духовной академии,
был ректором Преосвященный архиепископ Подольский Кирилл (Богословский-Платонов, +1841), участник перевода на русский язык Священного Писания, ректор Московской Духовной академии, доктор богословия, замечательный проповедник, усердный миссионер,
обучался преосвященный архиепископ Черниговский Лаврентий (Бакшевский, +1837),
был инспектором преосвященный архиепископ Донской Митрофан (Вицинский, +1887), магистр богословия, почетный член Церковно-археологического общества, член миссионерского общества,
был инспектором преосвященный епископ Томский Платон (Троепольский, +1876), магистр богословия, миссионер в среде раскольников,
был инспектором и ректором преосвященный архиепископ Вологодский Феодосий (Шаповаленко), магистр богословия, член комиссии о преобразовании духовных учебных заведений,
обучался преосвященный архиепископ Курский Феоктист (Мочульский, +1818), организатор духовного образования, член Академии наук, миссионер среди сектантов,
был ректором преосвященный епископ Самарский Феофил (Надеждин, +1865),
преподавал Николай Сагарда, известный патролог;
а также светских деятелей:
был преподавателем и наставником писатель Иван Семенович Нечуй-Левицкий,
был преподавателем дирижер, педагог и композитор Гордий Павлович Гладкий,
обучался просветитель, общественный деятель Григорий Ипатиевич Маркевич,
обучался ливанский писатель Мишель Нуайме (Mikhail Naimy).
Єпископ Веніамін (Погребной), віце-ректор Полтавської Місіонерської Духовної семінарії
Людина за буквою: життєвий шлях засновника Полтавської семінарії
У листопаді 2007 року Полтавська Місіонерська Духовна семінарія Української Православної Церкви, щойно реорганізована з училища, відзначала 10-річчя відновлення роботи і 270-ліття з дня заснування. У ювілейній брошурі, що була підготовлена нинішнім владикою Філаретом (Звєрєвим), першими словами були: «…стараниями преосвященнаго епископа Переяславскаго и Бориспольскаго, кир Арсения Берла, в новосооруженных при архиерейском доме того же лета славяно-латинских училищах "зачаты учения: фара, инфима, грамматика, синтаксима, поэтика и риторика…"». Оскільки святкування включало і виставку фотокопій документів, і концерт, не було часу зосередитися на фактичній «людині-фундаменті» рідної Духовної школи, але вакуум від незнання першовідкривача відчувався завжди. Час від часу попадалися на очі збережені в ящику письмового столу декілька не розданих брошур, звучали порожні слова-відповіді журналістам, а особа владики Арсенія залишалася далекою... І ось, працюючи в бібліотеці Римського Східного інституту над докторською дисертацією, ради відпочинку від іноземної літератури захотілося погортати підшивки старих російських альманахів XVII–XIX століть. І в перших же трьох томах, які зняла рука з полиці серед сотень інших, я побачив знайоме ім'я «незнайомої людини», а першою думкою було: «Ось і познайомилися!»
Адже ви знаєте, наскільки важливе начало? Історія підтверджує, що в основу будь-якої благої справи потрібно покласти найдорогоцінніше — сили, почуття, час, і все це повинно бути на межі, тоді Господь, побачивши твою жертовність, благословляє «будівництво і будівельника». Наука історія так глибоко це засвоїла, що сама порушувала фактичні дані, аби лише у фундаменті виявилася гідна людина або ж гідне суспільство. Пам'ятаєте свій юнацький подив і питання викладачеві історії або географії в школі: «Але якщо Христофор Колумб відкрив Америку, то чому її назвали на ім'я Амеріго Веспуччі? Несправедливо!» І як радісно, що у випадку з рідною Полтавською семінарією історія залишилася правдива й чиста — основу нашої Духовної школи заклав чудовий і неординарний архієрей минулого.
У той далекий час, напередодні появи нашої семінарії, українське духовенство було в особливій пошані. Ще боярин Федір Михайлович Ртіщєв за царювання Алексія Михайловича Романова, усвідомлюючи неуцтво московського духовенства, зважився запросити до Москви декількох київських учених, найбільш відомі з яких Єпіфаній Славинецький та Симеон Полоцький. Обидва вони закінчили Києво-Могилянську академію, після доучувалися в західноєвропейських школах. У столиці їх зустріли з недовір'ям, підозрюючи в нестійкості релігійних переконань, — все ж училися на Заході! Зміни прийшли із воцарінням Петра I. Не знаходячи підтримки своїм реформам серед співвітчизників, государ запросив до Москви освічених українців, призначивши їх майже на всі ієрархічні посади. «Усі найважливіші переклади з древніх мов, усі чудові трактати про догмати віри, всі проповіді, театральні п'єси — все це писалося вченими малоросами або під їх безпосереднім наглядом» (П. Пекарський «Наука и литература в Росии при Петре Великом», 1862 р.). Найбільш славетним українцем при дворі Петра I був ієрарх Феофан Прокопович. Забігаючи наперед, можна відзначити, що саме він зіграв у житті майбутнього засновника Переяславської семінарії найважливішу роль. Очевидно, єпископ Феофан побачив в Андрії (майбутньому Арсенії) ті необхідні для єпископа й педагога якості: свободу думки, сміливість у реформах, глибину розуму й серця, — які давали надію на розвиток Церкви. «Чи можна читати Священне Писання народу простою, доступною мовою? — сперечався святитель Феофан із римо-католицьким кардиналом Белларміном на сторінках своїх творів. — Беллармін запевняє, що велич богослужіння несумісна з простонародною мовою. Тоді постає питання, яка ж це велич говорити про cвященні предмети так, що проста людина може подумати, що ми лаємося?» У літературному творі того часу — «Духовному регламенті» — Феофан Прокопович проводив думку про пріоритет освіти. Вимагав, щоб кожен єпископ мав при своєму домі школу, при школі — бібліотеку, наставляв, як вести справу виховання і просвіти; закликав повставати проти неуцтва і пересудів. Саме такого союзника він знайшов у майбутньому святителі Арсенії.
Арсеній, у миру Андрій, був сином полкового переяславського судді Івана Берла та його другої дружини Тетяни Щуровської. Точна дата його народження невідома, але можна припустити, що це було на початку 1670-х — наприкінці 1680-х років. Про значення і походження його родового прізвища стало відомо лише завдяки документам, що збереглися в справі про зарахування Бєрлів до дворянського роду. Коли Катерина II скасувала козацтво, то дозволила козацькій старшині (старшому офіцерському складу) бути приписаними до дворянства, зважаючи на що полковник Іван написав: «Коли король Польський і Угорський Владислав Ягеллонович воював із Портою — султаном Амуратом, то під Бєлградом був розбитий стотисячним турецьким військом. І король міг би загинути, але один із молдавських союзницьких воїнів захистив пораненого короля і доставив до обозу. За що Владислав Ягеллонович подарував йому золотий берл — скіпетр і затвердив шляхтичем і лицарем з тим самим скіпетром на гербі зображеним». Завдяки трьом бракам і безлічі дітей Іван поріднився з відомими українськими родами: Хмельницькими, Самойловичами, Полуботками, Скоропадськими, Марковичами. Один із нащадків останнього роду, а саме Яків Андрійович, був улюбленим учнем і другом Феофана Прокоповича, про що свідчить їхнє листування, що збереглося. Саме Якову Марковичу майбутній єпископ Феофан напише слова, що увійшли в підручники з історії Православ'я на Русі: «Может быть, ты слышал, что меня вызывают для епископства. Эта почесть меня так же привлекает и прельщает, как если бы меня приговорили бросить на съедение диким зверям… Я люблю дело епископства и желал бы быть епископом, если бы мне вместо епископства не пришлось быть комедиантом, ибо к тому влечет епископская в высшей степени неблагоприятная обстановка, если не исправит ее Божественная Мудрость. Поэтому я намерен употребить все усилия, чтобы отклонить от себя эту чрезвычайную почесть и лететь обратно к Вам». Вражаюча відвертість листів лише підтверджує, наскільки вони були близькі й щирі один з одним.
За звичаєм того часу Андрій зі старшим братом були відряджені на навчання в Києво-Могилянську колегію. Після закінчення Київської школи Андрій побажав відправитися для підвищення освіти за кордон — до Львова, як це було прийнято серед кращих випускників Київської академії. Через декілька років, здобувши освіту, Андрій повернувся на батьківщину і став відразу просити батька про постриження в чернецтво в числі братії Києво-Печерського монастиря. Батько погодився, навіть виділив придане (пару коней з коляскою й облачення), але сам не зміг бути на постригу. Історія умовчує — чому, історики ж розходяться в думках: одні вважають, що він був у службовому відрядженні, інші бачать тому природне пояснення — батьківську печаль і в той же час небажання порушувати свободу вибору сина. На перших порах новопострижений Арсеній був поставлений трапезним (келарем), про що свідчив підпис під портретом Арсенія Берла, що довгий час висів у старій лаврській трапезній. Незабаром, під час ректорства Феофана Прокоповича, він був призначений професором граматики Київської академії. Можливо, він поєднував обидва служіння. Достовірно відомо, що в 1717 році, під час правління митрополита Іоасафа Кроковського, Арсеній — уже митрополичий лаврський архідиякон. І в цьому немає нічого дивного, оскільки сам Іоасаф був людиною різносторонньо освіченою і зберіг про себе славу не лише блискучого адміністратора, але й богослова, літургіста, доброго молитвеника. Як траплялося і до Арсенія, його подальшому піднесенню сприяла поїздка до Москви в свиті Варлаама Ванатовича для поставлення останнього на Київську архієпископію. Українські ченці-професори, опинившись у столиці, різко виділялися на фоні московського духовенства і зводилися на вищі ступені. Тому в стольному граді архідиякона Арсенія висвятили в ієромонахи, тут же звели в архімандрити Києво-Межигірського монастиря і повернули монастирю ставропігію, що колись була віднята. Повернення було скріплене синодальною грамотою від 2 червня 1722 року. Слід зробити уточнення, що нинішня практика призначення архімандритом ширша і духовних осіб з таким званням на Україні багато, в ті ж далекі часи Межигірський монастир був єдиною архімандрією в Малоросії. Монастир був відомий своїм аскетичним уставом, його патронами в різні часи були князь Константин Острозький, Богдан Хмельницький, патріарх Іоаким, польські королі Сигізмунд I, Стефан Баторій, Ян Казимир і російський цар Алексій Михайлович. Завдяки такій політичній і фінансовій підтримці монастир розцвітав. Доречно зауважити, що не такий далекий від нинішньої Полтавської семінарії Самарський монастир у місті Новомосковську Дніпропетровської області також був структурною одиницею Межигірського монастиря. І саме ця обитель направляла священиків для служіння в Запорізьку Січ. Коли наприкінці XVII століття монастирю подарували на додачу до колишніх володінь близько 15 тисяч десятин землі, він досяг свого «найвищого процвітання».
На початку XVIII століття, з втратою основних покровителів, його землі починають розбійницьки захоплювати багаті землевласники, постійно змінюючи встановлені кордони. На захоплених землях вони вирубують і продають ліс, у збережених лісах полюють, на рівнині сіють і збирають урожай, будують млини. Архімандрит Арсеній як людина освічена й культурна, а не «князь церкви», подібно єпископу Іпатію Поцею, який вирішував у Західній Україні подібні конфлікти силою зброї і згодом відхилився в унію, всі спори переносив до суду. Почасти збереглося листування отця архімандрита з військовими суддями (частину лісу зі своїх володінь Арсеній віддавав на військові потреби), з київськими міщанами, від яких він найбільше і страждав. Міщани стверджували, що «за королівськими грамотами і указами монаршими те їм дозволено, а якими грамотами і веліннями, якщо вони не змогли в канцелярію надати хоч яку-небудь довідку», не зрозуміло. Але незважаючи на позитивні рішення в суді на користь монастирських адвокатів, виконавча система нічого не робила, й архімандрит Арсеній не знайшов іншого виходу, як у 1728 році звернутися особисто до царя Петра II. Лист докладний і повідомляє жахливі факти порушення не лише державного і церковного права, але й моральних норм. У злочинній схемі здирництва і систематичних відрахувань із захоплених земель, а через те і невиконанні судових рішень, звинувачуються вищі ешелони влади — воєводи, бургомістри, навіть віце-губернатор; доходило й до побиття ченців і монастирських робітників, «якщо вони де зустрічалися міщанам та їхнім слугам». У відповідь на прохання архімандрита Арсенія надійшов указ імператора гетьману Даниїлу Апостолу: «Чинити сатисфакцію і суд згідно з усіма малоруськими правами». Як закінчився цей процес, історія вмовчує, оскільки в період судових розглядів у житті майбутнього засновника Полтавської семінарії настав, мабуть, найважчий етап випробувань.
13 лютого 1728 року помер Білоруський єпископ Сильвестр, у миру князь Святополк-Четвертинський, обраний на кафедру в 1704 році, який активно відстоював інтереси Православ'я в Західній Русі, підлеглій Польщі. Для розуміння політичної та релігійної ситуації в Білорусії того часу варто повернутися на століття назад.
Ще в 1632 році на виборчому сеймі була дана обіцянка утворити православну Білоруську єпархію з частини уніатської Полоцької єпархії (Могильовської, Мстиславської та Оршанської). На виконання цього указу в наступному 1633 році коронаційний сейм підтвердив і надав ставропігію Константинопольського патріархату Могильовському православному братству. Після підписання Андрусовського договору 1667 року, коли Україна була розділена між Варшавою та Москвою, православні Західної Русі знов були підпорядковані Речі Посполитій. З цього часу Могильовське братство і духовенство, обираючи єпископа, зобов'язане було затверджувати свій вибір у польського короля, а оскільки білоруський єпископ був представником і захисником Православ'я в Польщі, то польський уряд був зацікавлений у тому, щоб Білоруська кафедра заміщалася людиною польського походження і польським же підданим. Після смерті єпископа Сильвестра Могильовське духовенство обрало намісником ігумена Гедеона Шишку, а адміністратором — архідиякона Калліста Залєнського. В останнього були незгоди з Могильовським магістратом, і магістрат звернувся в Святіший Синод зі скаргою на різні зловживання архідиякона. Київський архієрей, дізнавшись про це, відправив туди ж і свої підозри, але вже в уніатстві Залєнськаго. Верховною таємною радою в травні 1728 року до Могильова був відправлений смоленський шляхтич Швейковський для проведення розслідування на місці. Повернувшись до Москви, посол доповів, що Могильовський магістрат бажав би виборів єпископа з місцевих жителів, але не знаходить гідного, а тому просить направити їм або члена Синоду, або кандидата з Києва. А оскільки реальним правителем у Синоді того часу був Феофан Прокопович, що усвідомлював стратегічну важливість Білоруської кафедри, то він і направив до Могильова Арсенія (Берла). Здібності лаврського архідиякона і Межигірського архімандрита, випускника Київської і Львівської академій, були йому добре відомі як з особистих зустрічей, так і з листування з Марковичем. Заспокоюючи могильовську паству, він писав: «Пастырь сословию вашему имянно уж усмотрен и намечен, муж учения и жития свидетельствованнаго, токмо ваше к тому соизволение… а о привилегиях и нуждех церкви вашея… у его королевскаго величества и у сената польскаго домогаться следует». Останнє і виявилося найважчим як для пастви, так і самого Арсенія. Будучи першим обраним на Білоруську кафедру з руських підданих, притому в Москві, та ще й завдяки впливу ненависного римо- і греко-католикам Феофана Прокоповича, якого вони вважали ренегатом, Арсеній не міг розраховувати, що польський уряд поставиться до його обрання прихильно. До того ж і російський уряд при Петрі II й Анні Іоаннівні не мав таких важелів впливу на польський уряд, як при наступних імператорах. Поляки могли просто ігнорувати послання або побажання росіян. Після прибуття в Могильов 13 травня 1729 року Арсеній не був допущений до заняття єпископської кафедри — до затвердження в своєму сані від польського короля Арсеній міг називатися лише номінантом, а ніяк не єпископом. Клопотати про його затвердження повинен був повноважний міністр князь Сергій Долгорукий, якого відправили з цією місією до Варшави. На початку 1729 року Долгорукий писав: «Передбачаю, що затвердити його Білоруським єпископом буде справою не легкою, щоб ось так, з київських архімандритів дозволили… але старатися буду щосили». За той час, доки намагалися виклопотати у Варшаві затвердження, в Могильові проти Арсенія було розпочато «холодну війну». Розрахунок був простий — оскільки ніхто не міг виступити офіційною особою Православної Церкви, то храми відбирали і переводили під греко-католицьку юрисдикцію, били православних священиків і мирян, уже чулися погрози в посяганні на життя новообраного єпископа. Арсеній був вимушений написати про гоніння до Москви, звідки надійшла лише низка дипломатичних порад від канцлера графа Гаврила Івановича Головкіна, як саме єпископу діяти в тих чи інших випадках. Посол Російської імперії у Варшаві Михайло Петрович Бестужев звернувся до імператриці із проханням видати грамоту (аналог сучасної «ноти») про систематичне порушення прав православних у Білорусії і швидке затвердження єпископом Берла, оскільки «є небезпека, що і на цю останню єпархію посадять уніата, бо тутешні духовні чималі ласощі до того мають і постараються виконати своє бажання». Сейм, що відкрився восени за указом короля Августа II, заборонив могильовським жителям визнавати в Арсенії владику. Відразу після цього указу до Варшави був відправлений повноважний міністр російського уряду Іоганн Вейсбах, який представив королю докладну записку про страшні утиски православних на білоруській землі. Таку ж точно він відправив і віце-канцлеру Андрію Ліпському. Внаслідок таких неспростовних свідоцтв Арсенію було дозволено залишитися в Могильові без права служіння. Вейсбах навіть зміг добитися особистої аудієнції єпископа у короля і в сеймі, проте новий посол Фрідріх Левенвольде уже не мав такого впливу, й Арсеній виїхав із Варшави ні з чим. Особливо інтригував проти Арсенія при польському дворі віце-канцлер Михайло Чарторийський, який зміг добитися королівського указу, що загрожував жителям позбавленням усіх вольностей і жорстокою стратою, якщо вони негайно не видворять Берла. Умови ставали нестерпними, але Москва і Синод, як і раніше, відповідали, що єпископ повинен залишатися на своєму місці й може покинути Могильов лише в разі фізичного примушування. Наприкінці 1731 року Арсеній писав імператриці Анні Іоаннівні: «Шляхта белорусская продолжает переводить православные храмы в унию; меня нестерпимыми ругательствами поносят, архиерейские имения, в которых осталось всего 30 душ, разоряют, а недавно и вовсе отнять хотели, так что я, продав и лошадей и свои личные вещи, даже одежду, должен был откупиться, да и то на время — все делают, только бы меня отсюда выжить. И хотя я здесь по Вашему указу пребываю, местное духовенство, зная, что никаких польских гражданских прав я не имею, и, не боясь Бога, живут как хотят, соблазняя народ таким поведением. Ко мне за Миром не обращаются, что и не удивительно, поскольку в Православной вере мало кто стоит, большинство же готово перейти в унию. Глядя на все это и не имея возможности повлиять на все происходящее, постоянно болею. Да и здешнего государственнаго права я не знаю; чтобы самому изучить и ввязаться в борьбу, так возраст с памятью подводят (епископу Арсению в это время было приблизительно от 50 до 57 лет. — Авт.). При таком положении вещей не вижу никакой пользы пребывания моего здесь для Святаго Православия. Слезно прошу от этого послушания, которое уже выше моих сил, меня освободить».
У відповідь на його прохання граф Головкін відправив преосвященному Арсенію лист польського посла Юзефа Потоцького. В листі говорилося, що сейм Речі Посполитої і радий затвердити Берла, але «він не шляхетський аристократ й просто людина не польського роду», а ось якщо могильовське духовенство вибрало б собі єпископа з польських шляхтичів, то і король, і сейм негайно затвердили б запропонованого кандидата. (Важливим буде відмітити, що така вимога польського двору безпосередньо була пов'язана з одним із пунктів рекомендацій Ордену єзуїтів польському двору щодо релігійного об'єднання поляків і литовців. Даний пункт містив наполегливу пораду вимагати призначення на єпископські православні посади лише нащадків польських аристократичних сімей. І оскільки спадок древнього римського законодавства в Польщі позначався не менше, ніж в іншій європейській країні, то рухоме і нерухоме майно, яким тимчасово розпоряджався православний архієрей під час свого служіння і яке після смерті повинен був би передати наступникові, відсуджувалося кровними родичами польського походження римо-католицького сповідання. Так зовні законно, поступово православні позбавлялися церковної маєтності). Незважаючи на розуміння ситуації і невигідні як для Православної Церкви, так і російського двору умови, імператриця погодилася на цю пропозицію, але вже зі своєю вимогою — щоб до призначення нового єпископа Преосвященний Арсеній міг тимчасово виконувати всі свої обов'язки у Могильові. Вже 11 липня 1732 року в Білоруські єпископи був обраний ігумен Києво-Нікольського монастиря Іосиф Волчанський, польський уродженець. Внаслідок наполегливого клопотання Левенвольде вдалося добитися здобуття королівського привілею на єпископство отцю Іосифу, і преосвященний Арсеній нарешті зміг виїхати з Могильова, де близько трьох років йому довелося виносити приниження і утиски. Весь цей час випробувань Арсеній переніс спільно з Феофаном Прокоповичем, який регулярно втішав його в листах.
Терпляче, в послуху перенісши білоруські випробування, Арсеній відправився до Петербурга і там 28 січня 1733 року отримав призначення в рідну для нього Переяславську єпархію. Указ «про переведення з Могильова до Переяслава єпископа Арсенія Берла» позначений датою 26 лютого 1733 року. В ньому сказано: «…по іменному указу Імператорської величності велено Могильовського єпископа Арсенія Берла перевести в Переяславську єпархію». В указі Консисторії про це переведення додано: «щоб йому, як пастиреві своєму, всі виявляли повний послух». Але Арсеній ще понад півроку, за наполяганням імператриці, залишався в столиці. За цей час він стане знайомим багатьом придворним, і цей факт зіграє важливу роль для його вікарної єпархії в найближчому майбутньому.
У перший же рік управління Переяславською єпархією єпископ Арсеній поклопотався про те, щоб зміцнити незалежність Переяславських єпископів від Київських архієпископів — до того часу Переяславські преосвященні вважалися коад'юторами Київських митрополитів. Але з 1722 року, з часу висвячення Варлаама Ванатовича в архієпископи, митрополитів у Києві вже не поставляли, і наступник Ванатовича — Рафаїл Заборовський — був також архієпископом. Користуючись цим, Арсеній звернувся в Синод з проханням звільнити його від залежності по відношенню до Київського архієрея і надати Переяславським єпископам ті ж права, якими користуються сусідні єпископи — Чернігівські. Прохання Арсенія було задоволено: 31 серпня 1733 року Синод надав єпископам Переяславським самостійне, незалежне від іншої влади, крім синодальної, положення; цим же указом Синодом додано до титулу єпископів «Переяславських» найменування «Бориспільські». Єпископу Арсенію здалося, що після перенесених ним гонінь на білоруській землі і юридичної свободи нової єпархії він може зайнятися внутрішніми церковними справами, але в Петербурзі, певно, не забували про нього. У 1735 році указом імператриці Анни Іоаннівни єпископ Арсеній був призначений до переміщення в Бєлгородську єпархію. Проте цьому переміщенню перешкодила хвороба єпископа Арсенія: він сильно вивихнув собі праву ногу, про що і повідомив Синод, просячи звільнити його від переміщення по хворобі. Дізнавшись про призначення єпископа Арсенія в Бєлгород, управителі Бєлгородського архієрейського дому відправили 4 листопада 1735 року до Переяслава копіїста Івана Попова з вітальним листом наступного змісту: «Светлый в Боге, Великий господин преосвященнейший Арсений, епископ Белгородский и Обоянский, наш в Духе Святом милостиво-надежнейший Отче и Архипастырю! Получив 31-го октября сего года Ея Императорскаго Величества из Святейшаго Правительствующаго Синода мы, нижайшие Вашего Архипастырства слуги, указ, нечаянную сподобились ощутить сердца наши пронзающую радость, когда через столь долгое время бывше в скорбном житии без пастыря, но по тому Ея милостивейшему указу ныне имеем Ваше Преосвященство нам усерднаго Отца и Архипастыря…». Преосвященний Арсеній з Києва 16 листопада 1785 року відповів: «Пречестнейшие отцы управители дома архиерейскаго Белгородскаго! Писание пречестностей Ваших, нарочным из Белгорода отправленное, сего ноября 14-го дня я получил, которым по силе полученнаго Ея Императорскаго Ве¬личества из Святейшаго Правительствующаго Синода указа, изволили пречестность ваша приветствовать меня епархией Белгородской, за которое восписанное благосклонное приветствие Вашим пречестностям премного благодарствую! Сообщаю, что и я сего же ноября 11-го дня по¬лучил всемилостивейший… указ отправиться мне из Переяславской в Белгородскую епархию, и потому рад бы я со всем моим усердием по должности моей исполнение учинить, только вот Всемилостивый Бог еще в прошлом месяце — мае, посетил меня несчастным случаем, от котораго до этого времени премного страдаю и от болезни весь изнемогаю, и наступать на ногу не могу, разве на костылях, и то на лишь насилу келью возмогу перейти, и быть мне здоровым на будущее и свободно ходить ногами мало имею надежды. Об этом несчастном случае Святейшему Правительствующему Синоду донесением уведомить не замедлю. Поведав все положение вещей, желаю Пречестностям Вашим здравия, долгоденствия и всякаго благополучнаго поведения, и прошу святых молитв». Священний Синод, отримавши повідомлення єпископа Арсенія про його хворобу з проханням позбавити його від переміщення, доповів про це імператриці, й 3 січня 1736 року послідувало веління: «Посвятить во епископа Белгородскаго архимандрита Александро-Невскаго монастыря Петра, а епископа Арсения оставить в Переяславской епархии».
Ми знаємо, що хвороба може дарувати людині різні плоди. Чиєсь серце вона робить жорстким — якщо сприймати біль як виключно незаслужене покарання, а в комусь спокій хвороби, коли ти не можеш працювати фізично, народжує благі ідеї і після одужання надихає на їх реалізацію. Єпископ Арсеній належав до других. Подібно до його вчителя і старшого друга єпископа Феофана Прокоповича він розумів важливість освіти, і його не задовольняло, що його ж співвітчизники можуть виучуватися лише в центрі України або ж закордоном. Та й закордонну освіту, як, власне, і київську, могли дозволити собі лише багаті люди. Тому, оправившись від хвороби, владика енергійно взявся за відкриття в Переяславі училища, що дорівнювало по курсу викладання семінарії кінця XIX століття. Початок було покладено у 1737 році збиранням точних відомостей про число священицьких і причетницьких дітей Переяславської єпархії, що навчалися в Київській академії. Єпископ Арсеній розумів, що ці студенти зможуть не лише гармонійно влитися в нововідкриту Духовну школу і забезпечити другі–четверті класи семінарії вихованцями, але й перенесуть сюди традиції рідної йому Києво-Могилянської академії. Наступного року, неначе в невидиму підтримку началам Арсенія, був отриманий указ імператриці Анни Іоаннівни про «заснування в усіх єпархіях і в пристойних місцях училищ, за Духовним Регламентом, для навчання в них учнів священного чину і церковного причту слав'яно-латинській грамоті, а після і граматиці, риториці та іншим вищим наукам». Після отримання цього указу єпископ Арсеній став піклуватися про спорудження будівлі для Духовного училища. Місце було вибране в огорожі архієрейського Вознесенського монастиря. На прохання Переяславського преосвященного, настоятель Києво-Печерської лаври Іларіон Негребецький пожертвував на зведення будинку чотири хатини, що стояли поблизу Переяслава. Для перевезення цих будиночків було потрібно п'ятдесят однокінних підвід. Турбуючись про доставку будівельних матеріалів, у червні 1738 року єпископ Арсеній написав золотоніському благочинному протоієрею (в ті далекі часи звання протоієрея, або протопопа, надавалося лише благочинним отцям або настоятелям великих храмів): «Намерены мы этим летом, при нашем доме, устроить училище, на которое по нашей просьбе отец Иларион Негребецкий, Киево-Печерской лавры архимандрит с братией, соблаговолил подарить четыре хаты, за рекою (Трубежем) стоящие, эти то хаты и нужно вскорости в центр епархии нашей доставить. Мы посчитали, что нужно для этого коло 50 одноконных подвод. По изданному нами распоряжению, с благочиния золотоношскаго изволь, всечестность твоя, пятнадцать одноконных подвод прислать в управление 10-го июля; подводы же собирай непременно без обид для священников, по справедливости: один священник пусть даст воз, другой — лошадь, а с третьего — человек для управления подводой. И обязательно смотри, чтобы отнеслись к этому серьезно, чтобы возы были исправные и кони хорошие, поскольку то о чем я прошу — общая забота и потребность, а не моя персональная архиерейская прихоть; еще раз подчеркиваю — со всего общества вспомоществование к устроению указанных школ должно быть. В училище же, если даст Бог его устроить, священнические и причетнические дети духовное образование получать будут, что будет и к прославлению имени Божьего и пользе отечества».
Хати були перевезені в середині липня, й відразу почалось спорудження будівлі училища. В липні 1738 року в усі духовні управління Переяславської єпархії вже був розісланий наступний наказ: «По благословению великаго господина, Преосвященнейшаго Арсения Берло, Божией милостью православнаго епископа Переяславскаго и Бориспольскаго, из духовной консистории и кафедры Переяславской всечестным протоиереям... предлагается... избрав в самое ближайшее время священнических сынов искусных и способных к наукам латинским, прислать их в новостроящееся здание при архиерейском доме к 1-му июля сего 1738 года. Прислать непременно, боясь за небрежение к этому делу архипастырскаго гнева и наказания. Детей же (расписав их имена, и возраст и отчества), для командировки в Управление, выбирать таких, дабы они были обучены псалтири, хотя бы немного умели писать, и умели читать по-славянски; присылать как священнических сынов, так и причетнических».
Але відкрити училище 1 липня, як передбачав владика, не вдалося, оскільки спорудження будівлі було закінчено лише у вересні. Тому вже 22 вересня єпископ Арсеній розіслав протопопам указ, яким сповіщав духовенство, що училищну будівлю споруджено, але потрібно ще «всередині її вичистити, землю розрівняти, стіни і стелі глиною поштукатурити, та інше, що необхідність вкаже, доробити». Відкриття училища було відкладено на жовтень того ж року, як видно з указу єпископа Арсенія золотоніському благочинному від 11 вересня: «В новосооруженном при доме нашем архиерейском училище в этом году должно начаться обучение — фары и ивфамы, грамматики, синтаксимы, поэтики, риторики, для преподавания которых уже и учителя найдены... А если даст Бог, то ко 2-му октября священникам и причетникам нужно прислать сынов своих в епархиальное Переяславское управление. В случае отказа от получения образования, священников ожидает непоблажный штраф и наказание».
До 2 жовтня училищні будівлі були закінчені, й почався учбовий процес. У Переяславському училищі, влаштованому, певно, за зразком Києво-Могилянської колегії, було відкрито шість класів: фара, інфіма, граматика, синтаксима, поетика і риторика. До повного курсу семінарії в ньому не діставало філософського і богословського класів, які були відкриті пізніше. До складу нижчих класів нововідкритого училища вступили діти духовенства та інших осіб, які до цього навчалися вдома, а в старші класи були переведені полтавські учні Київської академії. З Київської ж академії були прикомандировані й викладачі. У 1748 році єпископ Арсеній просив Києво-Печерського архімандрита Тимофія Щербацького про направлення двох учених ченців з Лаври для викладання риторики і поетики в Переяславській школі, про що збереглося листування.
Організувавши в училищі учбово-виховний сектор, єпископ Арсеній поклопотався і про матеріальне забезпечення вчителів і учнів. Оскільки монастир і архієрейський дім не могли утримувати училище виключно за єпархіальні кошти, то єпископ, грунтуючись на висновку, що це «спільна потреба, а не персональна архієрейська примха», зважився залучити до утримання училища монастирі й міські храми. До речі, сільських священиків, які погоджувалися систематично брати участь у цій акції, владика Арсеній зовсім звільняв від єпархіальних внесків. Діючи з рідкісною справедливістю й дбайливістю, щоб усім було «не на шкоду», єпископ Арсеній ще 6 травня 1738 року розіслав указ, яким наказував усім протоієреям єпархії вибрати по три священики і з ними скласти точні описи сільськогосподарських угідь усіх церков і доходи духовенства кожного благочиння. На підставі цих даних єпархіальна комісія повинна була визначити, скільки кожна парафіяльна одиниця зможе регулярно виділяти училищу фінансів, продуктів харчування, дров та інших необхідних засобів. Складені на підставі цього указу комісії повинні були звернутися до архієрея за благословенням і належними інструкціями, в яких були вимоги складання описів виключно «правдиво, без приховування, під страхом позбавлення чину і жорстокого покарання».
Комісії швидко виконали покладене на них доручення, і з серпня почалася доставка продуктів для прожитку учнів. Утримання ж учителів єпископ Арсеній узяв на себе. На перших порах виникли труднощі з доставкою продуктів із віддалених благочинь, і преосвященний Арсеній дозволив замість продуктів доставляти грошову допомогу як альтернативу встановленому продуктовому пожертвуванню. 6 листопада 1738 року єпископ Арсеній звернувся до духовенства своєї єпархії з наступним указом: «Арсений Берло, Божией милостью православный епископ Переяславский и Бориспольский. Всечесным Игуменам монастырей: Михайловскаго Переясловскаго Герману, Золотоношскаго Красногорскаго Сильвестру, и протопопам Переяславскому Андрею, Бориспольскому Иоанну, Золотоношскому Василию, Баришевскому Иоанну, наместникам: Переяславскому, Баришевскому, Басанскому, Березанскому, Капустянскому, Гельмязовскому, Пищанскому, Гоголевскому, Ирклиевскому и городским Переяславским священникам, Божиим и нашим архиерейским пастырским благословением предлагается, многими высокомонаршими Ея Императорскаго Величества и Святейшаго правительствующаго Синода присланными указами всемилостивейше повелено, чтобы во всех епархиях, при домах Архиерейских и в пристойных местах учреждены били училища для содержания в них учеников священнаго чина и церковнаго причта детей, а обучать их на славянском и латинском языках грамоте, а потом грамматике, риторике и другим высшим наукам. Для такого обучения учредить искусных учителей, чтобы от сего времени неученые люди в священнослужителей и церковнослужителей определяемы не были. На содержание тех школ и на пропитание школьников из Архиерейских, монастырских и церковных доходов и земель определить сумму. А так как Ея Императорскаго Величества высокоповелительные указы пастырски достодолжно исполнять, с Божьей помощью при кафедре нашей Переяславской устроили училище. (Характерно, що з метою зруйнувати старе уявлення про непотрібність широкої освіти єпископ Арсеній посилається в указах на постанову імператриці і Синоду, впливаючи швидше страхом людським; він використовував різні способи, щоб зруйнувати скам'янілу свідомість; про те, що первинною метою було заснування школи, а не сліпе дотримання високих указів, свідчить вказана вище постанова Арсенія Берла про відкриття училища, видана ще до указу імператриці й Святішого Синоду. — Авт.). И в нем уже собравшиеся ученики обучаются славяно-латинскому учению, для которых и искусных учителей учредили и содержим при кафедре нашей, и в доме нашем архиерейском определили мы им пропитание. А вот для учеников из всей епархии от церковных и священнических доходов, по учиненному расположению, только одна пшеничная мука, житная и гречневая крупы отчасти собраны, да и то еще не мало; пшеничной же крупы, сыра, масла и прочих к пропитанию потребностей не имеется, да и многих других продуктов, без чего невозможно обойтись. Поэтому согласно новому указу, всечестностям вашим, для покупки необходимых для студентов продуктов пропитания, как указ высокомонарший повелевает, приказываем дань сдавать. Указ дан с нашей кафедры Свято-Вознесенской Переяславской… о чем подписываем подпись рукой нашей и ставим кафедральную печать. 1738 г. ноября 4-го». На додаток до цього указу розісланий був опис кількості їстівних запасів, тобто пшона, круп, сала, масла й інших продуктів, які монастирі й священики зобов'язані, відповідно доходам кожного, доставити до 26 листопада 1738 року до Переяслава.
«Расположение по силе высокомонаршего указа учиненное для пропитания учеников, в Славенно-Латинских училищах обучающихся, по которому определенное должны поставить в семинарум непременно к числу 25-му следующего ноября сего 1738 года. От самаго архипастирскаго лица учителям консоляция (від лат. сonsolatio — втіха, в юридичному сенсі — фінансова допомога зверх основної заробітної платні, премія. — Авт.) установлена, также питание на трапезной дома архиерейскаго» (далі описано детальний перелік того, що монастирі та священики повинні доставити для прожитку учнів). «То что написано в этом расписании каждый указанный клирик должен поставить, и чтобы из подчиненных никто ничего себе не забирал под страхом непослабнаго наказания».
Так 6 травня 1738 року комісії, складені зі священиків єпархії, представили точні описи угідь усіх церков і доходів духовенства кожного благочиння. На підставі отриманих відомостей єпископ Арсеній благословив, щоб на утримання учнів Переяславської семінарії все необхідне доставляли монастирі й міські священики; з сільських же священиків, які систематично братимуть участь у допомозі семінарії, постановив зовсім не брати жодного податку. В своїх указах єпископ Арсеній наказує, щоб при зборі й доставці в училище підвід запасів приймальники діяли не на шкоду — «безобидно»; щоб монастирі й міські священики доставляли від себе все встановлене по опису, а з підлеглих своїх благочинь і храмів ні в якому разі не вимагали нічого зверх встановленого.
Училище, засноване єпископом Арсенієм, як можна бачити з документів, називалося то латинською школою, то слов'яно-латинською Переяславською або Малоруською семінарією, а в одному з підручників 1743 року зустрічається навіть назва Берліанська колегія, по імені її засновника.
Учбово-виховна організація в Переяславській семінарії, напевно, була та ж, що й в Києво-Могилянській колегії. Оскільки знання латинської мови було необхідне в боротьбі з католицизмом і унією, то латинська мова в Переяславській семінарії, як і в Київській академії, була головним предметом викладання: на латинській мові були підручники, читалися лекції, виголошувалися промови, велися диспути тощо. Учні привчалися вільно говорити по-латинськи і складати іспити латиницею з усіх предметів, починаючи з третього класу — з курсу граматики.
Про склад викладачів у перші роки існування училища майже не збереглося відомостей. З учителів подальшого часу відомі: ігумен Варлаам Шишацький, згодом архієпископ Могильовський; Анастасій Романенко-Братановський, відомий проповідник, що був спочатку єпископом Могильовським, а потім архієпископом Астраханським; Іван Васильович Леванда, згодом відомий київський протоієрей, і Григорій Савич Сковорода, знаменитий український філософ.
Відносно складу учнів Переяславського училища відомі наступні списки: перший, за 1744 рік, називається «Роспись в школах славяно-латинских при доме Архиерея Переяславскаго имеющихся учеников, со изъявлением, что были они в святую Четыредесятницу у исповеди и Святых Таин причащались». У цьому списку є й декілька підписів учителів. Усіх учнів, по «Розпису», 130 чоловік; кожен учень названий по імені, по батькові і прізвищу, із зазначенням року народження. По прізвищах учнів, що значаться в «Розписі», можна прийти до висновку, що в училищі, крім дітей духовенства, виховувалися і діти місцевої старшини та козаків. Хоча училище, як видно з послання єпископа Арсенія, було засновано з метою підготовки майбутніх священиків і в нього повинні були поступати лише діти священно- і церковнослужителів, воно не обмежувалося одним цим станом. З перших років існування колегіуму в нього стали поступати як діти козачої старшини і козаків, так і посполитих — невійськовозобов'язаних козаків і селян. Зважаючи на такий стрімкий початок, уже в першій половині XVIII століття училище стає центром освіти всього краю. Про це можна судити з «Ведомости об учениках всех школ коллегии переяславской», які додані до опису міста Переяслава 1767 року. З цієї «Відомості» видно, що в колегії в 1766 році зі 122 учнів було 67 синів священиків, 8 синів дячків, 7 синів шляхтичів з польських земель, 20 синів козачої старшини, 9 синів козаків і 11 синів посполитих. Третій документ, який виявився цікавим для вивчення, це «Ведомость о школах», що датується 8 липня 1774 року і містить список, у якому представлені детальні дані про походження учнів. Згідно з цим документом багато хто з вихованців Переяславської семінарії був родом з віддаленої Подолії, тож можна упевнено сказати, що училище служило просвіті не лише своєї єпархії.
Піклуючись про освіту своєї пастви, єпископ Арсеній проявляв пастирську дбайливість і про духовенство своєї єпархії; він вникав у становище менш забезпеченої, бідної частини духівництва — дияконів, дячків, причетників церковних, і прагнув визначити і поліпшити їхнє матеріальне становище. Яким було в той час зовнішнє благополуччя духовенства, складно зрозуміти з указу, що наводиться нижче, проте деяким поясненням може служити доповідь комісії 1765 року імператриці Катерині II, яка містить рекомендації щодо розміру пожертвувань священикам за відправлені ними треби: «…Державнейшей… Императрице… всеподданнейший доклад от учрежденной о церковных имениях комиссии. Именным, Вашего Императорскаго Величества в комиссии записанным Высочайшим указом велено комиссии сделать учреждение и Вашему Императорскому Величеству представить свое мнение. Почему приходским священникам с причетниками за исправляемые ими у прихожан требы, то есть: за крещение и прочее денежной платы получать пристойно? Дабы они более положеннаго домогаться не могли, и себя в надлежащем по сану их порядке содержали. Во исполнение Высочайшего Вашего Императорскаго Величества указа, в комиссии рассмотрены предложения как прежде выносившиеся, так и настоящие. Еще при жизни… Государя Императора Петра Великаго было узаконение, согласно которому велено по писцовому наказу к сельским церквям, для довольствия священно и церковнослужителей, межевать земли тех сел. Духовным же регламентом, было велено Синоду сделать о том совет с сенаторами и определить со всякого приходскаго двора именную священству и причту подать. Сделано то было дабы они совершенное по мере своей имели довольство и впредь бы не домогались платы за крещение, погребение, венчание и прочее; о другом же пока такого установления и поныне еще не учинено. Сего ради комиссия ныне всеподданейше Вашему Императорскому Величеству представляет нижеследующее мнение: чтобы всеми священно и церковнослужителями, в селах и деревнях состоящими, с крестьян в приходах их имеющихся было брано пожертвование, а именно: за молитву родильницы две копейки, за крещение младенца три копейки, за свадьбу по десять копеек, за погребение возраст имеющих десять копеек, а за погребение младенцев три копейки, за исповедь же и Причастие Святых Таин отнюдь ничего не брать. А за молебны и поминовение родителей давать каждому по желанию и возможности. Что же касается до тех, кто по своему имуществу и желанию за какие из вышенаписанных треб будет давать что от преизбытка своего состоянии, то это не запрещается, только бы священно и церковнослужители ни под каким видом большей себе за эти требы платы не домогались, а были бы довольны вышеуказанным добровольным подаянием. Все эти предложения комиссия передает в Высочайшее Вашего Императорскаго Величества благоволение. Вашего Императорскаго Величества всеподданнейшие рабы Димитрий митрополит Новгородский, Гавриил архиепископ Санкт-Петербургский, Василий Суворов, князь Георгий Гагарин, Григорий Теплов, Иван Мелиссино, Тимофей Текутьев, обер-секретарь Михаил Остолопов. Февраля 15-го дня 1765 года».
30 жовтня 1739 року єпископ Арсеній розіслав наступні укази в благочиння своєї єпархії: «Арсений Берло, Божией Милостью Православный епископ Переяславский и Бориспольский. Вам всечестному протопопу Баришевскому и правящему протопопею Бориспольскому Павлу Захариеву, честным наместникам и пресвитерам, Божьего и нашего архиерейскаго желающе благословения. По пастырской опеке стало известно нам, что диаконы, где при церквях они имеются, большого не получают дохода и на какие деньги живут, сами того не ведают, а Писание говорит, что служащие в алтаре от алтаря и должны питаться. Мы, Пастырь, имея об этом рассуждение, решили дабы впредь диаконы, как сослужители священникам и сами священнослужители во всех священнослужениях церковных, за свои труды не оставались без вознаграждения, и такую оплату им определяем: от бракосочетания, от крещения, от елеосвящения, от погребения, от сорокоустов и панихид, от молебнов, от обедов за усопших и за здоровых, от посвящения церквей, воды и домов и от всех служений, где могут диакона действовать, и что на молитву дадут, по примеру настоятельских доходов, четвертую часть диаконам отдавать. Звонарям и пекущим просфоры дьячкам с диаконами по половине имеют делитися, к тому ж настоящий священник своему диакону на пашне две восьмых в год должен отдать, где с прихожан берется роковщина, а где не имеется роковщины, то иною консоляциею (в данном случае — премией. — Авт.) снабжать по возможности своей следует. Этого пречестностям вашим желаем и для достовернаго исполнения во всей протопопии Баришевской и Бориспольской распубликовать приказываем. Дан указ с кафедры нашей Святовознесенской Переяславской за подписью руки нашей при печати кафедральной. 1739 г. октября 30-го дня. Именованный епископ, рукою власною».
У наступному указі, кінець якого, на жаль, не зберігся, єпископ Арсеній робить розпорядження, що стосується «вікаріїв, дияконів і причетників церковних». З частини документа видно, що владиці Арсенію «известно учинилось, что имеющихся при церквах причетников настоятели к собственной своей работе и посылкам, как наемников, употребляют, не смотря по нынешним обстоятельствам, что всегда неотступно надлежит быть причетникам при церквах, исполняя звание свое, а более что высокомонаршими указами велено в высокоторжественные и викторияльныя дни молебствия и указанные панихиды отправлять. Так вот предупреждаю, чтобы от отсутствия в храме, а пребывания на пашне поповской, не воспоследовало какое богослужебное небрежение и остановка — довольно им, как церковным причетникам, и своей работы...». З цих розпоряджень преосвященного Арсенія можна прийти до висновку, що єпископ піклувався не лише про освіту своєї пастви, але й про поліпшення її духовного стану та матеріального становища.
7 червня 1744 року єпископ Арсеній Берло відійшов до Господа. Будучи, подібно до знаменитого засновника Київської академії Петра Могили за походженням своїм сином вихідця з Молдо-Валахії, єпископ Арсеній був подібний до митрополита і в бажанні повсюдного просвітництва українського народу світлом науки.
Познайомившись з матеріалами про рідну Духовну школу, я роздумував про історію минулого і сьогодення Полтавської семінарії, мандруючи вечірніми маршрутами від інститутської бібліотеки до коледжу. Молитви і традиції, покладені в основу Переяславського колегіуму, виявилися міцнішими за фундаменти будівель. Від перших будинків не лишилося і сліду, будівлі позаминулого століття просто не церковні de jure, а кількість сьогоднішніх студентів така ж, як 260-270 років тому; і перший документ, який свідчив про кількість хлоп'ят-семінаристів, табель причасників, що нині такий дорогий нашій Духовній школі, яка впроваджує практику частого Причащання; і географія вступників, здавалося б, у єпархіальну семінарію, широка; і ректор-архієрей прогресивний... Думаю, що до таких висновків прийдуть і нащадки, які через декілька століть прочитають історію вже не лише Переяславського колегіуму середини XVIII століття, але й історію Полтавської Місіонерської семінарії сторіччя XXI. Так і відкриваєш для себе пульсуюче життя Традицій, а не їх зовнішню окам'янілість...
1. Бантыш-Каменский Н. Н. Историческое известие о возникшей в Польше унии. – Вильно: Типография А. Сыркина, 1864. – с.398. С.260–264.
2. Карташев А. В. Начало господства малороссийского епископата // Карташев А. В. Очерки по истории Русской Церкви. Том 2. – М.: Терра, 1997. – 576 с.
3. Киевская старина. – К.: Типография Киевского университета, 1899. – 2086 с. С.126.
9547
